Потом, спустя годы, я поняла, как по-дурацки это выглядело. Как глупо я смотрелась, пытаясь строить из себя ту, которой не являлась. Пытаясь угождать гадкой озлобленной женщине и понравиться тому, кому не было тогда до меня никакого дела. Глупо и жалко.

– Перед сном вспомни-ка номера с пятнадцатого по тридцатый правил этикета для благородной девушки.

Если я думала, что Фенистра, проводив меня в спальню, упокоится, то ошибалась.

Я встала в центр комнаты и начала декламировать:

– Благородная девушка не должна первой здороваться, начинать разговор…

– Не должна смотреть в глаза, задавать вопросы…

– Ни жестом, ни взглядом, ни телом не выдать своего интереса к собеседнику или теме разговора…

И так далее. Фенистра специально выбрала эти пункты, так как именно они относились к общению между мужчиной и женщиной. Точнее, беседе между ними.

Как же я ее ненавидела! Ненавидела ее ежевечерние лекции: как мне повезло, что такую некрасивую принцессу из далекой бедной страны сделал невестой великий король Рем. Я должна быть рада. Если бы Эдвард не был самой наивыгоднейшей партией, то Фенистра уговорила бы отца отказать Рему и выдать меня за Куртана. И что я обязана родить не менее четверых наследников, как моя мама.

– Кстати, Селесту она родила в пятнадцать, поэтому нечего бояться, – добавляла она скептически и фыркала: – У женщин в вашем роду отменное здоровье.

С этим трудно поспорить. Не помню, чтобы в детстве я болела, хоть в королевском замке Островерха зимой было холодно и сыро, а по коридорам гуляли зверские сквозняки.

Другой ее любимой темой было «королеве необязательно учиться, и школа ей ни к чему». Хорошо хоть, жених твердо намерился меня туда отправить и не обращал внимания на советы Фенистры, сказанные словно вскользь и мимоходом. Более настойчиво говорить она боялась. Король умел одним взглядом пришибить к полу, не только мою фрейлину, но и любого из важных советников, вьющихся вокруг него на балах и требующих очередного согласования какого-то указа.

Я давно приспособилась пропускать слова фрейлины мимо ушей, невозмутимо кивая и соглашаясь со всем, что она говорит. Так было проще. И будущий муж мне достался такой же – ну просто моя копия! На торжественных приемах он вел себя похлеще меня – непроницаемое выражение, застывший взгляд, холод в каждом слове.

Лишь однажды я услышала, как он вспылил. Я не пряталась. Нет-нет! Просто мне комфортнее быть незаметной. Да и в самом деле. Стоит мне спуститься с королевского тронного постамента, как я словно сливалась со стенами, растворялась в воздухе, переставая существовать. Для всех присутствующих. Было немного обидно, но чаще я радовалась, потому что можно было подслушать и разузнать что-нибудь интересное. Например, что Эдвард подарил безумно дорогие изумруды своей теперешней главной фаворитке герре Азалии или что он подписал соглашение с Верганой об экстрадиции семейства Нурв, покинувших Альтею несколько лет назад.

Я прохаживалась за колоннами бального зала и уже собиралась возвращаться, как услышала голос жениха. Замерла, превратившись в слух. Король разговаривал с советником. По-моему, арием Вертом. Выходцем из древнего рода, всегда стоявшего за спиной действующей власти. Я помнила его – жесткий старик с неприятным лицом и грубым голосом.

– Ваше величество, народ волнуется, у вас до сих пор нет наследника. Ваша обязанность как короля…

– Моя обязанность, – прервал его Эдвард резко, – состоит в том, чтобы народ жил в достатке, спокойно и сыто. Без войн и потрясений.

Советник тяжело и шумно вздохнул.

– Если вдруг с вами что-нибудь случится, – не успокаивался он, – в стране начнется хаос. Ваш брат не оставил детей, а теперь вы тянете с…

– Вы предлагаете мне зачать ребенка пятнадцатилетней девочке? – В ледяном голосе Эдварда мелькнули гневные нотки. Даже я поежилась.

– Мы можем посмотреть другие варианты, – советник залебезил, – я подготовил несколько… Например, у принцессы Эмилии из Ремеры сорвалась свадьба, ее жених погиб на охоте. А принцессе уже восемнадцать.

– Хватит! – рявкнул Эдвард. Я вздрогнула. – Я выбрал себе невесту и не собираюсь менять ее в угоду двору или Совету.

В глубине души я почувствовала искреннее уважение к жениху. Для меня было смерти подобно вернуться в Островерх к родителям. Мне нравилась Альтея. Родилась я в конце лета и всегда любила тепло, поэтому здешний климат мне подходил идеально. Нравилось бескрайнее море, которое видела из окна спальни, возможность учиться, читать газеты, гулять по королевскому саду.

Но уважение быстро исчезло, стоило только услышать:

– Подслушиваем?

Передо мной возвышалась худая прямая как палка фигура жениха. Советника рядом не было. Я выпрямилась и нацепила на лицо вежливую улыбку.

– Ваше величество, мне стоит вас поблагодарить…

– Не трудись, – Эдвард криво усмехнулся, – дело не в тебе.

– А в ком? – Я непонимающе нахмурилась.

Король ничего не ответил. Еще раз обвел меня насмешливым взглядом, развернулся и направился к трону. И только через пару минут до меня дошло. Ему выгодно, чтобы свадьба произошла как можно позже. Его сердце до сих пор занято. Оно кровоточит и болит. И Эдвард не хочет излечиваться, не хочет впускать в него кого-либо. Не хочет отдавать никому, даже маленькой невесте, ни крошки, ни кусочка своего сердца.

А я…

Краем глаза заметила в отражении стеклянной витрины худенькую угловатую девчонку с бледным, блеклым на фоне белой стены лицом, тонкими ручками, длинной шеей, одетой в белоснежное детское платье с рюшами.

Вряд ли смогу соревноваться за сердце короля. Да и незачем.

Глава 4

До отъезда в школу оставалась буквально пара недель. Я старалась выглядеть спокойной и невозмутимой, но внутри изрядно нервничала. Смогу ли я освоить программу? Ведь кроме зазубренного до дыр этикета я больше ничего толком не знала. Не буду ли я белой вороной? В буквальном смысле. Найду ли друзей? Ведь раньше у меня их не было, лишь Виола в детстве. А подруги в Островерхе были выбраны для меня мамой и Фенистрой. Общаться с ними было неинтересно.

В последнюю встречу с профессором я выспросила все, что могла. И расположение аудиторий, библиотек, жилых комнат, и как зовут директора, и что нужно с собой взять. Он уверял, что мне все покажут и всему научат, что со мной будет охрана и мне не о чем беспокоиться, но я жутко переживала.

Месяц назад мне исполнилось пятнадцать. Эдвард подарил изысканный сапфировый гарнитур – колье, браслет и серьги. И пусть я подозревала, что король не принимал никакого участия в выборе подарка: наверняка постарался его секретарь, – я была рада. Это было первое взрослое украшение, роскошное, дорогое, которое не стыдно было надеть девушке. Вот бы еще платье к нему сшить… цветное.

Фенистра постоянно была не в настроении. Каждый раз при встрече она давала понять, что не одобряет решения его величества отправить меня в школу. Намекала, что я сама должна отказаться туда ехать. По сто раз на дню напоминала об этикете, предупреждала об опасности потерять голову – ведь в школе вольные нравы, там учатся юноши, которые только и мечтают меня соблазнить! А я так глупа и беспечна!

Потом, спустя время, я сообразила. Она боялась. Боялась остаться не у дел. Бесполезной и ненужной. Боялась лишиться надо мной власти – ведь я исчезну из-под ее надзора на целых пять лет.

Я очень хотела избавиться от ее удушающей опеки, но… не вышло. Произошло событие, в очередной раз отодвинувшее мою учебу еще на год. Событие, разделившее мою жизнь на до и после.

Как-то, сидя в кабинете и перебирая канцелярию, я услышала в коридоре шум.

– Убирайся! Зачем приехала?! Прочь из дворца! Как ты посмела явиться сюда?..

Голос Фенистры звучал громко, истерично и визгливо. А вот второй… Журчал гораздо тише и напоминал кого-то близкого… Я резво выскочила из своих покоев.

– Санна! – бросилась обнимать няню. – Как же я рада тебя видеть!